Громов. Хозяин теней. 6 [СИ] - Екатерина Насута

— Надо будет глянуть, кто тут повадился порядки нарушать.

— Что, завидуешь, что не ты? — Яр занял место у выхода.

— Чему тут завидовать? Мы ж тоже, помнишь…

Яр закатил глаза.

— В четвертом классе он принёс пачку сигарет, — пояснил Шувалов, опускаясь на лавку.

— Между прочим, отличнейших! «Герцоговину», а не это вот…[33]

— Всё одно гадость, — Шувалов поморщился. — И как я позволил себя уговорить?

Кажется, он и сейчас этому факту удивлялся.

— Ага, выкурили сперва по одной, но Никита решил, что этого мало и не по-взрослому. Потом по второй. На третьей, которую взяли, чтоб совсем закрепить, нам и поплохело…

— Ай… глупый бы.

— Теперь поумнел?

— А то… теперь я бы столько за раз не стал бы смолить. Ну да ладно. Сав, колись, чего с Каравайцевым не то?

— Всё, — я забрался на лавку и выпустил теней. — Всё не то… это не Каравайцев. Не настоящий Каравайцев во всяком случае. Яр, расскажешь?

— Так… — Шувалов подобрался. — Что тут…

— По очереди, — прервал я его. — А то не совсем понятно будет.

— Ну… так-то… что тут рассказывать. У нас там не как тут… там горы. Леса. И так-то… в общем, иначе.

— Это мы уже поняли, — откликнулся Орлов. — Дальше давай.

— Нет. Не понял ты ничего, твоё благородие, — Яр покачал головой. — Я и сам толком-то не могу объяснить, потому как нутром понимаю, а слов нет. Места те… они ж дикими долго были. Люди жили, верно, но сами собой. Так-то вроде и под рукой государевой, но по факту…

— Государь далеко, и от его руки ни жарко, ни холодно, — произнёс я.

— Верно. Да и не думали тогда, что в горах чего-то есть. Это уж потом рудное дело развивать стали. Вот народ и потянулся. Сперва остроги поставили, после уж… земля там неспокойная. Вот вроде людей не как здесь, нету прорвы или там, чтоб много, а прорывы случаются частенько. И когда вниз идёшь, хотя тоже раз на раз не выходит. Иную шахту до самого сердца земли протянуть можно и ничего, а в стороночке копнёшь на две лопаты, и всё, уже всякая погань наружу прёт. Так вот. В одиночку там не выжить. И от невольного люду толку немного. Невольнику оружие не дашь, потому как он им и тебя может… того.

И этого.

Логика понятна.

— Потому ещё когда обычай возник, что, если человек в остроге обжился, года два продержался, то уж всё, волен он, что бы там в книгах да уложениях писано ни было.

— И потому к вам люди шли… — Орлов произнёс это задумчиво.

— Да. Жизнь, конечно, не сахар. Особенно поначалу. Но после уж, как обживать стали… с лесными замирились. Торговлишку наладили. Расчистили землю. Поля появились, скотина. Но тоже, и то, и другое охранять надобно, как от людей со зверьём, так и от тварей… твари, конечно, больше к людям. Вот… заводы наши стоят, верно, и люду на них много, но такого, чтоб как тут, чтоб над рабочими измываться… — Демидов покачал головой. — Не принято.

— Ещё скажи, что у вас там рай на земле и рабочих пряниками кормят, — Орлов снова вытащил папиросы.

— Не скажу. Всякое случается. Мой прапрадед, когда ещё землю получил, тот да, сильно строгим был. И народец не жалел. Полагал, что только силой и можно порядки соблюсти. При нём и батогами били, и в железе держали. А на плавильню и вовсе в наказание ссылали.[34] Но это ж когда было… а теперь… да, работа тяжкая у нас. Но какая уж есть. Платим мы справедливо. Вон, госпиталь открыли, своих работников и семьи их лечим за так. Ещё с жильём сподмогаем. И школу вон открыли. Реальное училище помогли создать. Учим. Мастера нужны. Времена и вправду меняются. Машин становится всё больше, а за ними тоже ходить надобно, и обращаться уметь, и с ремонтом, и всякое иное. И хорошо, когда люди этим делом свои занимаются, а не откуда-то там едут, с нашими порядками незнакомые. Такие надолго не задерживаются. Вот… ну и рабочие-то знают… ну, что у нас не так и худо. Вот и… а тут года два тому пошёл слушок, что, мол, скоро эта… революция. И что все заводы отдадут рабочим, что, мол, только они знают, как и чего правильно делать. Только сперва надобно побить всё начальство и управляющих.

Яр перевёл дыхание и поморщился.

— Там ведь не только наши заводы стоят. Урал большой. И люду много. Всякого… только-только слухи пошли про революцию, как на Ветляцких шахтах бунт случился. Там-то в основном ссыльный люд, выкупной. Оно-то каторжан навроде и держать дешевле, платить им не надо, да и спрос, ежели чего, невелик. Но народец уж больно неспокойный. Отец сказал, что эта дешевизна боком выходит. И работают они в полсилы, а той силы изначально немного. И вечно чего-нибудь сломать норовят. И на охрану тратиться надо… вот. А тут бунт. И такой, что солдатиков пригонять пришлось. Те лагерь окружили.

— И?

— И только давить начали, как прорыв случился. Прям на месте. Много народу там полегло. И ссыльных, и солдатиков. А потом… такие твари полезли, что… в общем, там и Синодники закрывали, и Охотников потянули, какие были только. Как-то с Божьей помощью управились, — и про Божью помощь он сказал вполне серьёзно. — Вот. Да только трёх дней не прошло, как по городу начали открываться. То тут, то там. Мелкие, но тоже беспокойство… и слух пополз, что это всё — неспроста. Что вроде как то ли жиды шалят, то ли ещё кто. Народец снова заволновался. Сам понимаешь, в наших местах лихого люду хватает… ну и тут же, следом, слушок, что надобно, стало быть, петуха пустить, что это всё родовитые да дарники виноваты, они заветы Господни рушат, оттуда все и беды. Да только и наши знают, что да как… войска сразу ввели. Отец гвардию поднял. Да и прочие, кто там, не стали бунтов с погромами ждать. Скоренько всех горлопанов обсадили. Казачий полк подтянулся опять же. Они дорогу стерегут так-то,